Диалог первый.
«Чтобы ноги твоей не было в армии!»
– Мой отец, Николай Николаевич, был кадровым офицером, военным лётчиком. Родом с Урала: есть такая деревня Никитино в Пермской области. Во время учёбы в Краснодарском авиационном училище он встретил терскую казачку Надю, мою маму.
Они полюбили друг друга, но счастье их длилось не долго: началась война. Закончилась она для отца в Берлине, в мае 1945 года. Там же, в Германии, он продолжил свою службу. Чтобы мама могла к нему приехать, нужно было оформлять вызов. Делалось это в то время долго, сами понимаете. Так вот, к тому времени, как вызов был готов, она уже находилась на девятом месяце беременности, тем не менее, вопрос «ехать?не ехать» даже не рассматривался. Только-только она пересекла границу, как я решил во что бы то ни стало появиться на свет. Фактически это было в Грозном. Хотя во всех документах написано «в Берлине».
– Вторая родина…
– Нет, ну что ты! Второй родины не бывает – раз. А во?вторых, самое интересное, что в то время я там ни разу не был. Родина – это Грозный, Нальчик (мы переехали туда в 1958 году). Всю Кабардино-Балкарию и автономную республику Ингушетию я знал как свои пять пальцев. По горам лазил, по полям бегал, с удочкой не расставался. Прекрасное советское время!
– «В эфире – пионерская зорька!» Никогда не забуду этот торжественный голос.
– Всё?всё было. Я прошел все стадии: октябрёнок – пионер. Я этот галстук на двадцать раз каждый день наглаживал, да так, что у меня через месяц дырки были от утюга. Никому не доверял гладить свой галстук!
– А мои одноклассники в карманах их носили. Так, если к директору вызовут – оденут.
– О, нет! Что ты! У меня жена всю совместную жизнь – 34 года – ни разу мне не погладила брюки. Рубашки, всё гладила. Но брюки я не доверял! Только я знаю, как нужно: чтоб одна стрелочка была, а не две?три. Чтоб идеально. Так вот… Мы о пионерах говорили. Я ещё в кружки разные ходил. Юннатом был, капусту выхаживал, деревья прививал, цветы растил. Цветы мы на базаре продавали, а деньги несли в школу, покупали сувениры тем, кто вырастил лучший урожай! Я и туризмом занимался, все горы обошёл. У меня был прекраснейший классный руководитель – Жбанов Фёдор Иванович, он и сегодня жив?здоров, живёт в Волгограде, замечательный человек! Это умница, который наполнил наши души любовью к горам, природе. В общем, мы все время были чем?то заняты. Мы не знали, что такое водка, вино, не говоря уже о наркоте. Я вообще не слышал об этом!
– Юннат, турист. Судя по всему, Вы были самым примерным мальчиком на свете!
– Неправда! Я был очень шустрый! Ну, ОЧЕНЬ! Но учителя меня почему?то любили. Вот сейчас я приезжаю, мы встречаемся, я их всех по имени- отчеству знаю. Директор школы у нас был, отставник, всё время ходил в хромовых сапогах, брюках галифе и кителе. Гуренко Михаил Васильевич.
Ему сейчас 96 лет. Как?то был у него в гостях, он достал свой китель, надел. В пыли, с медалями, орденами, и встал около меня вот такой… Я думаю: «Ёлки, мы же так его боялись! Он для нас пострашней грозы был! А сейчас стоит такой рядышком – худенький, трогательный старикашка!»
– Вы что-нибудь коллекционировали?
– Да! Марки, монеты, наклейки от спичечных коробков. Ходили вдоль железнодорожного полотна, где следовал поезд «Нальчик – Москва», километрами шли и искали! Туда идёшь по правой стороне, обратно – по левой: вдруг кто?то что?то выбросил, а нам пригодится! Или, помню, приду на почту: «Тётя, можно марку?» Если даст, такое счастье сразу! Бегу домой, ставлю воду и над паром колдую. Сначала конверт набухает, потом постепенно марка отходит. Всё это не передать просто!
– А были какие?то проказы, за которые родители Вас наказывали?
– Не только родители – учителя. Я помню, мы так делали… Поскольку учились во вторую смену, а зимой темнеет быстро… Мы ставили кого?то «на атасе», выкручивали лампочки, вставляли туда мокрую промокательную бумагу в несколько слоёв, закручивали обратно и всё.
Включаешь свет – мокрое, всё горит! Потом начинает высыхать и замыкает – бух! – одна лампочка погасла, вторая, третья. Потом, правда, учителя нас разоблачили. Или ещё. Доску свечкой натрём, тряпкой растушуем, чтоб незаметно было, и сидим, радуемся, что учительница все мелки переломала, а написать так и ничего и не смогла. Безобидные такие шалости.
– В какие игры Вы играли? Какие тогда вообще игры были?
– Да те же самые! В футбол гоняли. Он у нас назывался «дыр?дыр»: поле небольшое (метров 25 в длину) и маленькие ворота. Вратарь мяч мог только ногами отбивать или телом. В руки не брал. Мяч туда – сюда летал, поэтому и «дыр?дыр». Любили играть в казаков-разбойников. Ой, что было! Одни ловят, другие прячутся, пытают – молчишь! Тебе крутят руки, плачешь уже, но молчишь, пароль не выдаёшь. Интересные игры! В чижика играли, в лапту, настольный теннис и перчатки у нас были – боксировали. Всё, как надо.
А у сестрёнок, помню, – секретики. Где?то в земле выкопают ямку, фантик положат, стёклышком накроют и закопают. Клад такой… Но больше всего я люблю рыбалку! Все реки облазил, ручьи, родники, водопады, ямы все знал на реках. Мама потом вспоминала: «Все мальчишки идут в парк, на каруселях, качелях качаться. А ты берешь несколько яиц, огурцов, пару штук помидоров, хлеба, банку кильки – и на рыбалку». Причём с собой я брал только маленьких, потому что командовать любил. Всех построю и приказы отдаю. Я и сейчас фанат рыбалки. А вот охоту не люблю. Однажды убил оленя, подошёл, а у него слёзы текут. Какая охота после этого?
– У Вас было какое-то прозвище, кличка в детстве?
– И не одна. Когда учился в школе, меня звали Трошик. В Москве учился – Генка Кабарда. Я ж с Кабардино-Балкарии. Позже, в военном училище – Гоги.
Так всех кавказцев называли. В общем, добрые такие прозвища.
– Учились хорошо?
– Ну, отличником, конечно, не был. Учился в основном на четвёрки. И всего один трояк был, по алгебре. Ох, и ненавидел же я её! Но не это главное. Я сейчас всем говорю, и детям, и солдатам: «Сынок, запомни, ты можешь учиться на тройки, а быть золотым человеком. Тебя люди будут любить. Ты много достигнешь в жизни». Не зря в студенчестве шутили: «Лучше синий диплом и красная морда, чем синяя морда и красный диплом». Это жизнь! Хотя я на детей смотрю… Старшая отличница, тихоня такая, институт закончила в Ленинграде, всего сама добилась. Я вообще не касался. Сейчас трое детей, всё хорошо, спокойно. А младшая, наоборот, забияка, пацанка. Училась с тройки на четвёрку. Шустрая, пацаны её боялись, она карате занималась. А в жизни… не совсем повезло. Так что нет однозначного ответа.
– Геннадий Николаевич, вот когда Вы играли в казаков-разбойников, жили так вольно, беззаботно, как представляли себе взрослую жизнь? Кем видели себя в будущем?
– Честно говоря, не было мечты – стать лётчиком, например, или военным. В 1958 году отец попал под так называемое хрущёвское сокращение и был уволен из Вооружённых Сил. Эта участь постигла в те годы многих капитанов, майоров – молодых, здоровых, полных сил и энергии мужиков. Более 1 200 000 человек сократили. Отец крайне болезненно переживал случившееся. Дошло до того, что как?то с присущей ему прямотой рубанул мне: «Чтобы ноги твоей не было в армии!»
Он так и не перенёс предательства страны, свободу которой всю войну отстаивал. Отец заболел (инфаркт) и в 43 года умер.
– Получается, что Вы не выполнили отцовский наказ.
– Я всегда помнил эти его слова и по окончании школы поступил на архитектурный факультет Московского института инженеров землеустройства. Однако вскоре просто вынужден был бросить учёбу и вернуться домой, чтобы хоть как?то помочь матери и сёстрам. Устроился на работу. Сначала разгружал вагоны, потом оформился грузчиком на электроламповый завод. По две смены трудился! Но когда пришло время службы в армии, я подал рапорт с просьбой зачислить меня курсантом Казанского высшего командного танкового училища, тем самым – да! – нарушил запрет отца. Но знаешь, мне кажется, я поступил правильно. И не сомневаюсь, будь жив отец, порадовался бы за сына. И вовсе не потому, что я дослужился до каких?то чинов – у меня четыре звания досрочно. Нет. А потому, что продолжил главное дело его жизни.
Диалог второй. Моя война
Диалог третий. Всё-таки о счастье
Диалог четвёртый. «Ёлки! Я ещё быстрее могу!»
Из книги ГЕННАДИЯ ТРОШЕВА.
«Моя война. Дневник окопного генерала» |
Официальный сайт Министерства курортов и туризма Крыма