Единственный в истории поезд «Беслан-Симферополь». Как и почему это было?

«Беслан. Осетинская трагедия» – так называется фотоальбом, увидевший свет в канун 7-летия со дня страшной трагедии, произошедшей в Беслане 1 сентября 2004 года. На 144 страницах размещено 170 фотографий, глядя на которые замирает сердце.

Наше интервью – с автором издания, председателем Крымской Республиканской общественной организации «Конгресс осетин Крыма», членом Союза фотохудожников Украины Валерием Николаевичем Савлаевым.

– Говорят, время лечит…

– Не знаю… Мои чувства и отношение к этой трагедии не изменились. И пусть боль стала другой, но она постоянно напоминает о себе. Заглушить её невозможно. Трагедия в Беслане – это незаживающая, кровоточащая рана.

– Вы всегда с гордостью говорите: «Я – осетин!». Возглавив Конгресс осетин Крыма, примерив на себя тем самым костюм политика, труднее Вам стало сдерживать свои эмоции?

– Говоря так, я хочу, чтобы каждый осетин на земле с ответственностью помнил о своём происхождении, соблюдая лучшие традиции предков. На мой взгляд, целью террористической акции в Беслане было намерение получить новый очаг межнациональной бойни. И проявить в кошмарную минуту сдержанность, мудрость, мужество и терпение намного сложнее, нежели просто идти на поводу своих эмоций. И пусть многие ошибочно принимают сдержанность за слабость. Но именно в ней я вижу благоразумие моего народа и ответственность за сохранение мира в нашем общем доме – на планете Земля.

– Какую цель Вы ставили перед собой, издавая этот альбом?

– Рассказать об отношении украинского народа к данной трагедии. Ведь практически сразу после случившегося 300 детей Бесланской школы № 1 прошли курс реабилитации в Международном детском центре «Артек» и ещё 300 пострадавших – в санатории «Гурзуфский». Принимала их Большая Ялта и в последующие годы, причём всё это делалось в то время, когда государственные программы были свёрнуты, а сама Украина испытывала немалые экономические трудности. И всё же нам удалось помочь людям, которые остались один на один со своими проблемами. К тому же можно по-разному выполнить одно и то же дело. Пригласить, поселить, поставить на довольствие – и всё. У нас было иначе. Все искренне желали помочь детям, согреть их души и сердца.

– В истории железной дороги осень 2004 года  памятна тем, что именно тогда по ней единственный раз прошёл поезд Беслан-Симферополь. Какие чувства испытывали Вы тогда?

– Представьте: все в ожидании поезда из Осетии. Первые лица республики Крым, руководители здравниц, Международного центра «Артек», вожатые и дети, осетины из разных городов Крыма с волнением ждали приезда гостей из Беслана. И оно всё нарастало с приближением поезда. Наконец, дежурный по станции произнёс слова, от которых пробежали мурашки по спине. Слова, от которых перехватило горло – о прибытии единственного за всю историю поезда Беслан-Симферополь. Как передать те чувства, которые испытывал каждый из нас? Я видел слёзы у многих на глазах. Поезд медленно приближался к первой платформе. Все встречающие пристально вглядывались в окна прибывающего поезда, стараясь глядеть мелькающие лица. Наконец, поезд остановился. Дети и взрослые стали выходить из вагонов. Все обнимались, постоянно вытирая платками влажные от слёз глаза. Официальная часть встречи проходила с привлечением большого количества СМИ. Бесланские дети оказались в кругу встречавших, приехавших со всех уголков Крыма. Всё было очень трогательно, тепло, незабываемо. После этого группы расселись в автобусы, которые отправились в Гурзуф.

В актовом зале санатория «Гурзуфский» гостей встречали директор, вице-адмирал флота, Игорь Викторович Алферьев, коллектив здравницы, лётчик-космонавт П.Р.Попович и председатель старейшин осетинской диаспоры Крыма Пётр Хадзиметович Атаев. В зале вместе с посланниками Осетии присутствовали представители Крымского, Севастопольского и Ялтинского осетинских обществ. Атмосфера была напряжённой. Волнение чувствовалось в словах всех выступающих. Мужественные, героические люди, прошедшие Великую Отечественную войну, полёты в космос и службу на подводных лодках, не могли сдерживать своих слёз. Все осуждали террористов, выражали сочувствие, готовность сделать всё возможное для реабилитации пострадавших.

– А как держались сами детишки?

– В этой трагической ситуации наши дети на весь мир продемонстрировали своё бесстрашие, мужество, стойкость, презрение к смерти.

Маленький мальчик Азмат Тедтов, перенёсший после теракта множество операций, на все вопросы родных и близких, успокаивая их, отвечал: «Я – осетин! Я всё выдержу». Слышали бы Вы, с какой гордостью произносил он эти слова…

«Тяжело на сердце, когда происходят печальные, трагические события на территории твоей Родины, на земле твоих предков, там, где ты вырос. И во много раз тяжелее это воспринимается теми, кто живёт вдали от родной земли. И ты не знаешь, как поступить в данный момент. И лишь надежда на благополучный исход позволяет выстоять. Трагедия прошла через наши сердца и оставила глубокую незаживающую рану».

Валерий Савлаев. Из вступления к альбому художественных фотографий «Беслан», 2011 год

– Какие ещё эпизоды хранит Ваша память?

– Последний день пребывания детей в «Артеке». Церемония прощания с лагерем по традиции проходила у костра. Вместе с П.Х.Атаевым и моей супругой Фатимой после рабочего дня мы поехали в «Артек». Несмотря на возражения Петра Хадзиметовича, я взял с собой осетинскую гармошку. Я понимал причину его возражений (это были траурные дни), но я хотел, чтобы дети сбросили тяжкий груз воспоминаний со своих хрупких плеч, чтобы они смогли разорвать страшную незримую связь с трагедией, сумели начать новый отсчёт времени в своей жизни.

Было уже темно. Территория лагеря строго охранялась. И пока мы получили возможность войти в лагерь и добраться до костровой площадки, там уже никого не было, а в костре догорали последние угли. Мы с досадой сели на скамейки. Корпуса, где проживали дети, спрятались за деревьями под покровом ночи.

Я взял гармошку и заиграл осетинскую мелодию. Она прозвучала как призыв. Дети, услышав родную музыку, в темноте начали сбегаться к нам со всех сторон, и уже через несколько минут площадка была заполнена ими. Подошли и взрослые, руководители групп. Я передал гармошку Мадине, одной из сопровождающих, и гармонь с новой силой заполнила пространство своей мелодией. Это было очень трогательно. Перехватывало дыхание, сердце учащённо билось. А дети стали танцевать осетинские танцы, и в этот момент я увидел яркие искорки радости в их глазах. Вот тогда нам стало ясно, что силы, которые приложили все организаторы этого отдыха, были не напрасны. Наша теплота всё же отогревала изболевшиеся детские сердца.

– На одной из фотографий альбома «Беслан» Вы запечатлены с первоклассницей Алёной Цкаевой. На фото дата – 2010 год, и это значит, что во время трагедии она была грудным ребёнком. Весь мир обошёл тогда снимок, где спецназовец выносит её, ещё грудную, на руках из школы № 1…

– Об истории Алёнки и её семьи я рассказываю уже в новой своей книге, которая скоро увидит свет. Это будет сборник моих размышлений о жизни, зарисовок и путевых заметок. Читатели «Станционного смотрителя» прочитают эти страницы первыми…

Интервью взяла Елена Голованова

Ниже публикуем заметки В.Н.Савлаева из его будущей книги «Будьте светлыми, люди!».

О Савлаеве вы можете прочитать и на сайте prcrimea.com

ВАЛЕРИЙ САВЛАЕВ

Сердце матери

Алёна Цкаева. Самая маленькая из заложниц Беслана – именно в таком качестве закрепилось её имя в памяти многих после теракта. Фото, где спецназовец, милиционер Эльбрус Гогичаев выносит её из этого ада на руках, обошло весь мир. Это случилось на второй день после захвата. 2 сентября 2004 года, во время пребывания в школе Руслана Султановича Аушева, террористы согласились отпустить заложников, чей возраст не превышал трёх-четырёх лет. Таких оказалось около сорока, и тогда «полковник» велел отобрать из их числа лишь малышей грудного возраста, враз сократив тем самым число получивших право на жизнь до тринадцати…

И вот к застывшей от ужаса толпе выходят заложники. На руках одиннадцати женщин были их дети и внуки. Юлия Смехова несла сына и племянника.

Последней на пороге появилась Фатима Цкаева с шестимесячной Алёнкой на руках. Всё время оглядываясь назад, она сделала навстречу свободе лишь несколько шагов и передала младенца встречавшему заложников милиционеру:

– Возьмите мою дочку, а я вернусь. Там мои дети…

И ушла обратно – в тень смерти, в захваченную бандитами школу, где у неё оставались ещё двое детей – 3-летний Махарбек и 10-летняя Кристина. Рассказывают, что Фатима поначалу пыталась передать Алёнку Кристине, чтобы именно та её вынесла. Но террористы развернули девочку. С грудными детьми они выпускали только матерей.

… А когда взорвалась бомба и начался штурм, Фатима прикрыла собой Махара, и он чудом остался жив. А вот сама Фатима и Кристина погибли…

Махарбек

Махару повезло трижды. Сначала Фатима прикрыла его собой, защитив от взрыва, потом его выбросят из окна спортзала наружу – и он останется цел. И уже после этого кто-то вынесет его из-под стен школы.

Бабушка Махарбека и Алёны, Клара Васильевна Гасинова, тревожится: хоть мальчик и остался жив, что-то неуловимо в нём изменилось после проведённых трёх дней с террористами. И она вздрагивает, когда играя в «войну», он вдруг подходит к ней с игрушечным автоматом и очень серьёзно командует:

– Руки вверх!

Ей становится не по себе от этого тона. Но ещё хуже было, когда он совершенно неожиданно для всех как закричит не своим голосом:

– Помогите!

Дед Махара Борис Цкаев, перепугавшись, вбежал в его комнату:

– Махарчик, что случилось?

А в ответ:

– Так мама с Кристиной в школе кричали…

Потом решили так: какое-то время Алёнка поживёт во Владикавказе с бабушкой и дедушкой. А Махар – с папой. Правда, муж Фатимы Руслан, зять Клары и Бориса Цкаевых, решил переехать из Беслана в село. Просто не смог больше жить в пятиэтажке, которая выходит окнами на школу…

А Махару, чтобы как-то справиться с ужасом от всего пережитого, пришлось пройти курс реабилитации, и на этот раз помощь ему оказала уже директор вспомогательной школы-интерната № 1 Жанна Цуциева.

«Ведь так не бывает на свете…»

Через год после случившего, уже начав ходить и говорить, Алёна то и дело будет неожиданно обнимать руками свою бабушку и испуганно повторять:

– Бабуля, матарш, бабуля, матарш!

«Матарш» по-осетински означает «не бойся»…

А в 2007 году 3-летняя Алёна нарисует свою погибшую от рук террористов маму. То, что мамы у неё больше нет, её сознание воспринимать отказывалось. Она и сейчас не хочет в это верить. И самая любимая песенка у Алёнки – из мультика про мамонтёнка. Помните, как пронзительно он полуспрашивает-полуутверждает: «Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети…».

А вот Эльбруса Гогичаева, лейтенанта милиции из взвода оперативного реагирования Управления ГИБДД МВД Северной Осетии, который вынес её на руках, она узнаёт на всех фотографиях. Он принёс её тогда в здание районной администрации. В надежде на то, что уж там-то она не потеряется, и кому-то из родных удастся девочку разыскать. Алёнка не проронила тогда ни слезинки. Но как только он разжал руки, передавая её другим, девочка тут же зашлась от плача.

Первоклассница

Мы познакомились с Алёной благодаря журналисту Нелли Бетчер. Это она привезла меня в семью Цкаевых, и я сфотографировал нарядную и улыбающуюся девочку в белом передничке и с белыми бантами, как и положено первоклассницам 1 сентября. Глядя на Алёнку, мы, взрослые, так старались не вспоминать то, другое, 1 сентября. Старались, но не могли. И почем-то отворачивались друг от друга, тайком утирая глаза…

Фатиме так хотелось тогда, чтобы её Кристина воспринимала этот школьный праздник как семейный... Именно поэтому она и пришла проводить её в школу вместе с Махаром и Алёнкой. Об этом невозможно не думать. Невозможно спокойно спать по ночам. И непонятно, что отвечать, если Алёнка вдруг задаст нам такие простые, казалось бы, вопросы: «Кто? За что? И почему?».

Преодоление

По инициативе префектуры Северо-Западного округа во дворе дома Клары и Бориса Гасиновых, сооружена детская площадка «Алёнушка», где и сегодня собирается поиграть вся местная детвора. Но сама Алёнка живёт уже не здесь, хотя и частенько бывает в гостях у бабушки-дедушки. Она теперь снова вместе с папой и Махаром. А ещё – с мамой Светой и маленьким братиком Георгием, которого в семье обожают все.

…Как-то Алёнка сказала:

– У меня есть Ангел-хранитель, который смотрит сверху, с небес.

А Нелли Бетчер написала после того нашего приезда 1 сентября 2010 года в газете «Северная Осетия»:

«Их много, ангелов, грустно улыбающихся с обелисков у Древа скорби, будто говорящих всем нам: «Люди, будьте счастливы! Да хранит Вас Господь!».

Этот голос с небес вот уже 6 лет слышен на земле и учит живых быть сильными. Быть стойкими. Любящими и милосердными. Иначе бы не пробился к жизни и не расцвёл этот хрупкий и нежный росточек по имени Алёна».

Их много…

«Сабат изар» – день поминовения…

Иногда кажется, что гнетущая тишина по-прежнему царит в Беслане. В городе, на его залитых солнцем улицах, почти не видно детей. И только после комментариев психологов становится ясно – почему: из детей, с которыми они работали, 50% вообще ни на что не реагируют. А многие из них вообще не хотят выходить из дома. Глубокая депрессия – даже у взрослых. Когда с ними пытаются заговорить, те просто начинают плакать. И ощущение, что в помощи нуждается весь город. Что душевно ранены все. Жители Беслана, осетины, ярко приверженные традициям, никак не могут свыкнуться со своим горем. Но «культура мужчин», которым не дозволено плакать или как-то иначе выражать свои эмоции, не позволяет многим отцам и сыновьям обратиться за психологической помощью. И проблемы накапливаются.

Одетые во всё чёрное женщины ухаживают на кладбище за могилами своих родных. Кто-то говорит:

– Они так чистят эти мраморные ограды, как будто стирают простыни для больного ребёнка…

Одуванчик на стебле…

Июнь-2008. В Ялту снова приезжают на реабилитацию дети Беслана со своими родственниками. Мы встречаем их, размещаем, общаемся каждый день. С того памятного сентября прошло уже 6 лет.

Старшая этой группы – Жанна Калагова. Она приехала в Крым с сыном Сашей. У 12-летнего мальчика было обожжено 50% кожи. И сегодня, спустя 4 года, на месте ожогов образуются рубцы. Только справишься с одной проблемой – возникает новая, горе, беда, боли не отпускают.

Жанна – воспитательница детского сада. Она никогда больше не увидит 35 своих выпускников, которых пестовала по пять лет. Все они погибли тогда в школе. Рассказывая о том, что довелось пережить, она начинает плакать. Видя эти слёзы, к нам подбегает Саша:

– Мамочка, ну не плачь, не надо!

Все они, израненные и измученные болями дети Беслана, такие ласковые и отзывчивые. Нет, не озлобленные. Напротив – сострадательные. Улыбаются нам и подбадривают нас, видя, что мы расстроены. Угощают конфетами. Собирают, чтобы увезти с собой на память горную лаванду. Изумляются, видя, как в одном из дворов хозяева разбрасывают на полу хлеб – сушат для куриц и свиней. В Беслане такое отношение к хлебу немыслимо – он священен…Этих своих эмоций детишки скрыть не могут, укоризненно качают головами, ахают.

А потом мы едем на море. Сидим на берегу. По самой его кромке идёт молодая женщина. Идёт странно, и поначалу даже непонятно, что же не так? Она не смотрит себе под ноги, не смотрит на воду, не смотрит на людей. Она не реагирует даже на восклицания своей маленькой 4-летней дочки, что бежит впереди. Её взгляд устремлён внутрь себя. Она – не здесь, не с нами.

– Мы ничего пока не можем сделать, – говорит Жанна. – Эта женщина была в школе с двумя дочерьми: восьмилетней и грудной. Ей разрешили выйти вместе с малышкой. И когда она уходила, её старшая дочь плакала и кричала:

– Мамочка, не бросай меня!

Но ведь надо было спасать младенца. А обратно её уже не пустили. Старшая дочь погибла. И с тех самых пор женщина эта не знает покоя. Ни с кем не разговаривает. Не плачет. Не смеётся. И практически не реагирует на свою младшую дочь. Винит и себя, и её, что они остались живы, а вторая девочка – нет. И ничего с этим сделать нельзя. Горе не уменьшается. Оно – внутри каждого из нас. И иногда с ним невозможно справиться.

Я смотрю на женщину-призрак. На протянутую к ней, но ею незамеченную, маленькую ладошку её дочки. И вот уже обе они идут – рядом, но не вместе. И хочется закричать…

«Две руки, легко опущенные

На младенческую голову!

Были – по одной на каждую –

Две головки мне дарованы.

Но обеими – зажатыми –

Яростными – как могла! –

Старшую у тьмы выхватывая –

Младшей не уберегла.

Две руки – ласкать – разглаживать

Нежные головки пышные.

Две руки – и вот одна из них

За ночь оказалась лишняя.

Светлая – на шейке тоненькой –

Одуванчик на стебле!

Мной ещё совсем непонято,

Что дитя моё в земле».

Прочитав эти строки, хочется прошептать: «Рухсаг ут», что в переводе на русский означает «Царствие Небесное», а буквально – «будьте светлыми».

Будьте светлыми, люди! Будьте людьми…